- Профессия?
- Поэт, - почему-то неохотно признался Иван.
Пришедший огорчился.
- Ох, как мне не везет! - воскликнул он, но тут же спохватился, извинился и спросил: - А как ваша фамилия?
- Бездомный.
- Эх, эх... - сказал гость, морщась.
- А вам, что же, мои стихи не нравятся? - с любопытством спросил Иван.
- Ужасно не нравятся.
- А вы какие читали?
- Никаких я ваших стихов не читал! - нервно воскликнул посетитель.
- А как же вы говорите?
- Ну, что ж тут такого, - ответил гость, - как будто я других не читал? Впрочем... разве что чудо? Хорошо, я готов принять на веру. Хороши ваши стихи, скажите сами?
- Чудовищны! - вдруг смело и откровенно произнес Иван.
Хорошо. Про майора Людена я написал. А кто же такой Николай Панов, чье волшебное перо подвигло меня на этот поиск?
Оказывается, человек известный. В молодости он был поэтом и принадлежал к группе конструктивистов под именем Дир Туманный. Как пишет о нем литературная энциклопедия 1937 года:
Туманный Дир
[1903—] — псевдоним Николая Николаевича Панова. Поэт и прозаик. Род. в семье податного инспектора. Окончил Московский институт журналистики. Печатается с 1918—1919. Входил в группу конструктивистов. В первой книге стихов "Московская Америка" [1924] Т. стремился показать образы новых людей ("Агитатор", "Председатель завкома", "Красноармеец службы ВОХР" и др.). Но четкое представление о движущих силах революции у поэта отсутствовало. Он то провозглашал, что "жизнь нелепа и мир нелеп", то восторженно утверждал, что пролетариат наперекор блокаде и голоду поставит "мировой рекорд коммунистической победы". Идеологическая расплывчатость стихов Т. сочеталась здесь с художественной незрелостью. Книга носит следы некритического усвоения поэзии символистов и футуристов.
В 1924 Т. выступил под знаком конструктивизма. Поэма "Человек в зеленом шарфе", посвященная революционной борьбе зарубежного пролетариата, по заявлению автора, имеет целью "оживление стиха прозой". Автор стремился к построению фабульной поэзии по принципу романа приключений и ставил перед собой задачу осуществления незаметного перехода из одного стихотворного размера в другой в зависимости от изменения содержания. Т. удалось избежать, основного порока конструктивизма — культа асоциального техницизма. Конечную цель, революционной борьбы отчетливо представляют его герои, сражающиеся как на фронтах гражданской войны, так и на фронте строительства ("Пять фронтовиков", "Сны Михаила Сизова" и др.). Проза Т. очень разнообразна, по тематике. Он изображает подпольную работу русских большевиков ("Тайна старого дома"), деятельность иностранных компартий, крепнущих в борьбе с империалистической реакцией, рост революционного сознания в Америке, Китае ("Дети черного дракона" и др.), разоблачает происки классового врага на советских предприятиях ("Черное золото"). В стихах (начиная со 2-й книги) Т. стремится к многообразию стихотворных форм (рондо, баллада, сонет, она). С течением времени Т. остановился на форме "стихотворной новеллы", как наиболее отвечающей задаче максимальной сюжетной насыщенности стихотворения.
В последних произведениях Т. обращается к теме борьбы международного пролетариата против реакции (поэма "Командир танка", "Взятие Трои"—1937 и пр.).
Он пишет также ряд стихов об укреплении мощи Советского Союза ("Друзья"), о строительстве "будущей Москвы" ("В будущей Москве", "Путешествие в Москву", 1934—1937 гг.) и т. д. Фабульная поэзия Т. носит рационалистический оттенок, она лишена чисто лирических описаний, а порою схематична.
О конструктивистах см. тут.
А вот тут несколько ранних стихотворений Дира Туманного о Гражданской войне.
Вот как злобно упоминает Дира Туманного Марина Цветаева ("Мои службы"):
7-го июля 1919 г.
Вчера читала во “Дворце Искусств” (Поварская, 52, д<ом> Соллогуба, моя бывшая служба) — “Фортуну”. Меня встретили хорошо, из всех читавших — одну — рукоплесканиями. (Оценка не меня, а публики.)
Читали, кроме меня: Луначарский — из швейцарского поэта Карла Мюллера, переводы; некий Дир Туманный — свое собственное, т. е. Маяковского, — много Диров Туманных и сплошь Маяковский!
И, наконец, длинное упоминание о Николае Панове из воспоминаний Кира Булычева:
Зато именно в то лето я увидел настоящего писателя и влюбился в процесс
писательской работы.
Писатель жил на соседней даче, я дружил с его сыном. Писателя звали Николай Панов. Он написал книгу "Боцман с "Тумана" о Северном флоте, где он был во время войны. Сын писателя под страшным секретом принес мне плоды папиной сомнительной молодости. Оказывается, писатель Панов в двадцатые годы был левым поэтом Диром Туманным и даже входил в какие-то объединения, но для меня самое главное заключалось в выпусках - тонкие выпуски (потом я увидел такие же - шагиняновского "Месс-Менд") романа приключении с продолжением.
Это было чудо!
Выпуски назывались "Дети Желтого дракона"
Я до сих пор не отказываюсь от мечты завести записную книжку.
Определенная мистика ситуации заключалась в том, что Дир Туманный в 1925 году опубликовал самый настоящий фа
То есть я гулял по лесу и собирал опята не просто с писателем, а самым
настоящим фантастом!
Более того, у него был псевдоним - имя из трех букв. ДИР!
Знал ли я, что через двадцать лет выберу имя КИР?
Наконец, совсем уж недавно, разбирая в Е
Называлась она так: "Стихи и новеллы" Николая Панова.
И лицо на обложке было знакомое, в очках. Только молодое.
Сами понимаете, что можно ждать от посредственного поэта в 1937 году! Но среди опусов, посвященных будущей вой
Это оптимистическая, социалистическая, у
Как Эльбрус
Из мрамора, стали и света
Как будто взметнувшийся белый костер,
Московская гордость - Дворец Советов
Над зданьями руку вождя простер.
Хочется привести и еще одну краткую цитату:
Вчера на заводе мне в премию дали
Для телевиденья аппарат.
Я долго об этой конструкции грезил...
Кир Булычев. Как стать фантастом
В какой-то момент я нашел в Интернете раритет - остросюжетную поэму Дира Туманного "Человек в зеленом шарфе" (1924). Но, когда я назавтра залез на тот же сайт - его уже не существовало. Я, впрочем, не растерялся - переключил на Work offline и залез в History. И теперь поэма лежит у меня в компьютере. Я не привожу ее здесь только по одной причине - ее выдающейся бездарности.
Сюжет там такой - трудящиеся в Америке (видимо, в Нью Йорке) должны поднять восстание. Возглавить его должен представитель Коминтерна в зеленом шарфе. Джима послали встретить его на вокзале. Но Джим по дороге зашел в кабак, и там фашисты (!) его подпоили, захватили коминтерновца, а на его место поставили своего провокатора. Провокатор прибывает на заседание и приказывает отложить восстание. Но настоящему коминтерновцу удается вырваться из цепких лап фашистов. Он появляется в последний момент:
Миг, и заряженный стержень
В каждой ладони поник.
Крик изумленья не сдержан —
— «Черт? Привиденье? Двойник?
Кто же из вас настоящий,
Перерядившийся кто?
Этот — у двери стоящий,
Этот — вскочивший на стол?»
Ждали сурово и строго,
Гнет ожиданья морил.
И человек у порога
Медленно заговорил:
— Сжалась когтистая лапа,
Плотно захлопнулся клапан,
Ружья как иглы ежа!
Я разворочал замок сам,
В грохоте выстрелов жегся,
Через мучительство бокса
Перешагнул и бежал!
Я пробегал как жираффа,
Я пробирался как мышь
По проводам телеграфа,
По оконечностям крыш!
Тьма надвигаясь хватала,
В улицах был как в лесу,
Но пролетарским кварталам
Добрые вести несу!
Век голодовок и каторг
Кончился. Больше не жить им,
Капиталистам! И вот:
Этот суб’ект провокатор.
Обезоружьте, свяжите
И охраняйте его!
Горе ищейкам и гончим!
Страх и сомнения прочь!
Мы начинаем и кончим
В эту, грядущую, ночь!