Еще из Анны Карениной:
Степан Аркадьич покраснел при упоминании о Болгаринове, потому что он в этот же день утром был у еврея Болгаринова, и визит этот оставил в нем неприятное воспоминание. Степан Аркадьич твердо знал, что дело, которому он хотел служить, было новое, живое и честное дело; но нынче утром, когда Болгаринов, очевидно нарочно, заставил его два часа дожидаться с другими просителями в приемной, ему вдруг стало неловко.
То ли ему было неловко, что он, потомок Рюрика, князь Облонский, ждал два часа в приемной у жида, или то, что в первый раз в жизни он не следовал примеру предков, служа правительству, а выступал на новое поприще, но ему было очень неловко. В эти два часа ожидания у Болгаринова Степан Аркадьич, бойко прохаживаясь по приемной, расправляя бакенбарды, вступая в разговор с другими просителями и придумывая каламбур, который он скажет о том, как он у жида дожидался, старательно скрывал от других и даже от себя испытываемое чувство.
Но ему во все это время было неловко и досадно, он сам не знал отчего: оттого ли, что ничего не выходило из каламбура: "было дело до жида, и я дожидался", или от чего-нибудь другого. Когда же, наконец, Болгаринов с чрезвычайною учтивостью принял его, очевидно торжествуя его унижением, и почти отказал ему, Степан Аркадьич поторопился как можно скорее забыть это. И, теперь только вспомнив, покраснел.
Болгаринов – это, очевидно, Самуил Поляков. Из статьи о Полякове (см. статью здесь):
Начинал Поляков состоя вместе с братьями при капитале своего отца - оршанского 1-ой гильдии купца Соломона Полякова. В документах он упоминается сначала как мелкий винный откупщик, потом как поставщик материалов и законтрактованных рабочих для строительства шоссе и, наконец, - для железных дорог.
Выбиться в люди Полякову помог случай. А точнее расположение к Самуилу Полякову бывшего министра почт и телеграфа графа И. М. Толстого (между прочим, родного внука великого русского полководца М. И. Кутузова). Он нанял Полякова в качестве управляющего своим винокуренным заводом. В сотрудничестве аристократа с нежалуемым в империи представителем еврейского племени не было ничего необычного. Дело в том, что зачастую аристократы состояли в тайной доле по откупам с богатыми еврейскими купцами. А евреи действительно были специалистами в этой области: даже в крайне строгом законодательстве по ограничению пребывания евреев в во внутренних губерниях России, делалось исключения для набираемых в имения русских помещиков специалистов по производству спирта.
С помощью графа Толстого Самуил Поляков получает генеральный подряд на сооружение Козлово-Воронежской железной дороги. Он фактически в одиночку организует общество по ее эксплуатации и большую часть акций оставляет за собой. Патрон также не был забыт: пакет акций на полмиллиона рублей был передан в качестве вознаграждения "за содействие" графу Толстому.
Злободневные сюжеты из «Анны Карениной» сплошь и рядом пересекаются с уже упоминавшимися мною «Героями времени» Некрасова. Вот и здесь:
А! Авраам-изыскатель!
Мимо прошел: не узнал;
Чем возгордился, приятель?
Я пастухом тебя знал....
Лота отца попрекает,
Берка от Лоты бежит,
Месяца три пропадает
И, возвратясь, говорит:
"Радуйся! дочь моя Лота!
Радуйся, Янкель, сын мой!
Дети! купил я болота
Семьдесят семь десятин!"
Лота оделася в шубку,
Янкель за шапкой бежит,
Едут смотреть на покупку -
Лошадь с натуги хрипит,
Местность всё ниже и ниже,
Множество кочек и ям,
"Вот оно! Лота! смотри же!"
Лота не верит глазам:
Нету ничем ничего-то,
Кроме трясины и мхов!
Только слетели с болота
Семьдесят семь куликов!
Едучи шагом обратно,
Янкель трунил над отцом,
Лота работала знатно
Длинным своим языком.
Берка на жалобы эти
Молвил, подъехал к крыльцу:
"Не угодил я вам, дети,
Да угодил продавцу!"
Утром он с ними простился,
Месяца три пропадал,
Ночью домой воротился,
"Радуйтесь!"- снова сказал.
Янкель и Лота не рады,
Думают: глупость опять!
"Взял я большие подряды!"-
Берка пустился плясать.
"Четверть с рубля обойдется,
Четверть с рубля... без гроша...
Семьдесят семь остается,
Семьдесят семь барыша!"
Денег у Берки без счета,
Берка давно дворянин,
Благословляя болота
Семьдесят семь десятин!...
«Давно дворянин» мог быть только Поляков.
Все три брата - Самуил, Лазарь и Яков - были возведены в дворянство и получили чин тайных советников. Председатель кабинета министров С.Витте писал в своих воспоминаниях:
"Яков Поляков кончил свою карьеру тем, что был тайным советником и ему даже дали дворянство, но ни одно из дворянских собраний не согласилось приписать его в свои дворяне".
Наконец, Яков Поляков пожертвовал много денег на благотворительные цели в городе Таганроге, и его приписали в дворяне области Войска Донского с единственным условием - никому об этом не сообщать (Феликс Кандель)
О болотах, кстати, в «Анне Карениной» тоже есть:
Облонский рассказал про прелесть охоты у Мальтуса, на которой он был прошлым летом. Мальтус был известный железнодорожный богач. Степан Аркадьич рассказал, какие у этого Мальтуса были в Тверской губернии откуплены болота, и как сбережены, и о том, какие экипажи, догкарты, подвезли охотников, и какая палатка с завтраком была раскинута у болота.
— Не понимаю тебя, — сказал Левин, поднимаясь на своем сене, — как тебе не противны эти люди. Я понимаю, что завтрак с лафитом очень приятен, но неужели тебе не противна именно эта роскошь? Все эти люди, как наши откупщики, наживают деньги так, что при наживе заслуживают презренье людей, пренебрегают этим презреньем, а потом бесчестно нажитым откупаются от прежнего презренья.
В комментарии Э.Г. Бабаева к «Анне Карениной»:
Мальтус был известный железнодорожный богач. — Мальтус — имя вымышленное, но не без намека на известного экономиста Т.-Р. Мальтуса (1766—1834), чьи идеи о «неравномерном приросте населения» использовались буржуазными идеологами для оправдания «борьбы всех против всех» и для обоснования «права сильных». Мальтус в романе Толстого — один из «железнодорожных королей», которые в 70-е годы играли огромную роль в промышленности. Это были Губонин, Кокорев, Блиох, Поляков, фон Дервиз. «В те времена царил принцип частного железнодорожного строительства и эксплоатации. Во главе частных обществ стояло несколько лиц, про которых можно сказать, что они представляли собою железнодорожных королей, — пишет в своих «Воспоминаниях» С. Ю. Витте. — ...Так как железные дороги имели значительную часть своих капиталов, гарантированную государством, а у иных дорог и весь капитал был гарантирован государством, то, в сущности говоря, эти железнодорожные короли заняли такое положение в значительной степени благодаря случайности, своему уму, хитрости и в известной степени пройдошеству» (С. Ю. Витте. Воспоминания, т. III. М., 1921, с. 93).