Один знакомый, московский еврей, рассказывал про то, как у них в гостях был (присутствовавший при рассказе) израильский мальчик. Он был у них на даче, и, когда понадобилось куда-то пройти по деревне
- …прямо вот так вот взял и пошёл. В кипе!
- А что? - спросил я.
- Но там же антисемиты!
- И я и мои дети всегда так ходим в любой стране, и никакой маскировочной кепочки не надеваем, – сказал я. – И, кстати, никогда не бывало никаких инцидентов.
И вдруг мой близкий друг, отец того мальчика, человек, который в советские времена не то, чтобы не боялся властей, но, по крайней мере, сидел в отказе, учил и преподавал Тору, встречался с иностранцами – одним словом, вёл себя в те времена так, как будто ничего не боится, чего, увы, я не могу сказать о себе, - говорит:
- А я тоже всегда хожу за границей в кепочке! Зачем мне нужны какие-то инциденты?
- Но это же унизительно!
Мы с Полиной стали вспоминать, как в Праге видели какию-то харедимскую организованную группу: женщины в длинных юбках и париках, мужчины, как на подбор - в одинаковых черных кепочках, как в униформе. Выглядело это жалко, смешно и унизительно. Смешно, другой сын моего друга, бывший десантник, тоже стал было объяснять мне, что надо маскироваться, а то, мол, зачем нужны лишние инциденты.
Я же защищал альтернативную точку зрения: если существует серьёзная опасность (не знаю, может быть, в нынешнем Париже это так, я был в Париже >10 лет назад и как раз там слышал всякие высказывания в свой адрес от арабов. Ну и черт с ними, я не червонец, чтобы меня все любили) - значит, надо воздержаться от поездок туда. Но мимикрия в любом случае недопустима.
- Надо ли рисковать ради какой-то символики!? - вопрошал мой московский гость.
- Это не символика, а человеческое достоинство. Конечно, человеческое достоинство стоит дороже, чем - в данном случае, минимальный - риск.
Сам же мой друг напомнил мне (а я не нашел источника, не знаю, не легенда ли это), как, после высылки евреев из Испании, многие амстердамские евреи сохранили деловые контакты с Испанией и ездил туда. Инквизиция не сразу набрала обороты, и, если переодеться в христианскую одежду и не афишировать своё еврейство, вполне можно было приехать в Испанию.
Так вот, в Амстердаме тех, кто совершал такие путешествия, не вызывали к Торе: они совершили грех, ради торговли оказавшись в условиях, где были вынуждены скрывать своё еврейство.
На ту же тему - как всегда, стоит процитировать Жаботинского:
… в одном городе Юга ждали как-то погрома. Я был в числе дозорных и обходил с двумя товарищами базары – понаблюдать, не начинается ли где-нибудь беда. При этом, проходя среди русской толпы, мы инстинктивно старались придавать себе «русское» выражение липа и говорить с московским акцентом. Мне кажется, что не из трусости и даже не из каких-либо особенных конспиративных соображений, а чисто по инстинкту: мы бессознательно чувствовали, что теперь удобнее стушевать наше еврейство и не привлекать внимания. На одном из базаров, где было много народу, мне бросился в глаза старый еврей, в пейсах и долгополом кафтане. Он пробирался среди толпы осторожно, и по лицу его чувствовалось, что он понимает опасность и боится. Но мне при взгляде на него пришло в голову, что он хоть и боится, а не делает и не может сделать попытки затушевать свои еврейские признаки. Он знает, что внешность его бросается и глаза и привлекает внимание враждебной толпы, но ему даже не могло прийти в голову, что следовало бы не казаться евреем. Он от малых лет сроднился с мыслью, что он – еврей и должен быть евреем, и теперь не мог бы даже вообразить, как это он да станет не похож на еврея, хотя бы и в минуту крайней опасности. Оттого он, который боялся, чувствовал себя в эту минуту внутренне свободнее нас, которые, может быть, не боялись в простом смысле этого слова, но все-таки инстинктивно прятали то, что он выставлял напоказ. Ибо мы от малых лет сроднились с мыслью, что мы, правда, евреи, но не должны быть евреями. Он – Божию милостью еврей; мы – осужденные на вечное еврейство.
Почему меня это волнует, легко объяснить. Потому же, почему меня задевает, когда евреи едут в Германию (давно бы уж надо было привыкнуть).
Потому что это демонстрирует всему человечеству важную вещь: у нас как у народа нет чувства собственного достоинства.
Израильский опыт немного вывел нас из галута, но, увы, недостаточно.
