На вопрос о том, как зовут персонажа в синем кафтане на картине Яна Викторса "Боаз принимает наследство Элимелеха", многие ответили. Его зовут плони-алмони. Буквально оба слова вместе или по отдельности означают такой-то или сякой-то, то есть аноним.

В Рут 4:1:

И поднялся Боаз к (городским) воротам, и сел там. И вот, идет мимо тот самый близкий родственник, о котором говорил Боаз. И сказал он: заверни-ка, такой-то, присядь здесь. И свернул тот, и сел.

Эта деталь выпала из греческого и славянского перевода. В переводе King James она есть, но синодальный русский перевод, который чаще всего следует за King James, ее не включил.

А вот Иероним элегантно включил:

est dixit ad eum declina paulisper et sede hic vocans eum nomine suo qui devertit et sedit

Таким образом, в переводах этого героя никак не зовут, а в ивритском оригинале его зовут плони-алмони, то есть анонимом.

Для комментаторов и переводчиков  текста это создает, разумеется, теологическую проблему - ведь не может быть, чтобы Святой Дух не знал, как его зовут. Потому переводчики и  убрали или смягчили эту подробность.

Наиболее революционно решает эту проблему Ибн Эзра: имя немое (илем) для того, кто рассказывает - то есть для пророка, автора книги Рут. Большинство же комментаторов идет за Мидрашом. Мидраш (Рут Раба 7:7) приводит два мнения:

Р. Йеhошуа сказал: его звали Плони Альмони <красивое имя - Аноним>, р. Шмуэль б. Нахмани сказал: немыми для него были слова Торы. <..>Плохо учил Тору и не знал, что <"Не войдет аммонитянин и моавитянин в собрание Всевышнего" (Дварим 23:4)> аммонитянин, а не аммонитянка, моавитянин, а не моавитянка.

С другой стороны, некоторые мидраши считают, что <писание скрыло, но мы-то знаем, как его зовут>:

Рут 3:13 ...если выкупит он тебя, хорошо <=тов>, <пусть> выкупит, а если он не захочет выкупить тебя, то я тебя выкуплю, (как) жив Господь!

Значит, его зовут Тов.



Теперь вернемся к картине. Сравните лица Плони Альмони и Боаза. Они несомненные братья: обратите внимание на скулы, на форму носа. Они отличаются одеждой и выражением лица. Боаз одет как важная персона: достойно и даже богато, но не броско. В отличие от него, Плони Альмони - франт: синий шелковый кафтан, золотые чулки и золотой же плащ, ботинки и пояс под цвет чулок.

На лице у Плони Альмони неловкая усмешка - такому щеголю невместно жениться на добродетельной и бедной вдове. Что же касается Боаза, у него странное выражение лица бизнесмена или политика, желающего провернуть сложное дело и опасающегося его упустить.По-моему, на другой картине того же художника такое же выражение лица у Яакова, покупающего у Эсава первородство за чечевичную похлебку.



Есть более ранняя версия той же картины, и будет интересно сравнить оба варианта.



Неловкая усмешка на лице Плони Альмони осталась, но у Боаза - совершенно другое, злорадное выражение лица.

И самое главное - за спиной у Рут сидит хорошо выписанный седой мужчина в черном, не принимающий участия в обсуждении. Кто бы это мог быть? Рискну предположить, что художника не очень волновали те вопросы, которые ассоциируются у нас с историей Рут - гиюр, уход от своего народа и бедность на чужбине, восстановление имени покойного мужа... А что же волнует? Просто - новое замужество добродетельной вдовы. И тогда фигура в черном - это не кто иной, как покойный муж.

В окончательном варианте мужчина в черном исчезает, но появляется собака - как говорят, символ женской или вдовьей верности у голландцев. И еще одна странность на новой картине - мальчик, которого держит за плечо старуха, предположительно, Наоми. Это еще кто такой? Ведь весь сюжет книги Рут построен на том, что никаких больше мужчин в семье Элимелеха не осталось. Опять же, рискну предположить, что если на первой картине есть бывший муж из прошлого, то на новой - мальчик из будущего, юный Овед, родившийся у Боаза и Рут и воспитанный Наоми.

Получается что несложная мораль картины, что вдова сохраняет верность мужу, если выходит не за вертопраха, а за серьезного положительного Боаза.

Замечания и альтернативные мнения горячо приветствуются.