Зачем крутится ветр в овраге,
Подъемлет лист и пыль несет,
Когда корабль в недвижной влаге
Его дыханья жадно ждет?
Зачем от гор и мимо башен
Летит орел, тяжел и страшен,
На чахлый пень? Спроси его.
Зачем арапа своего
Младая любит Дездемона,
Как месяц любит ночи мглу?
Затем, что ветру и орлу
И сердцу девы нет закона.
Три вещи непостижимы для меня, и четырех я не понимаю: пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря и пути мужчины к девице.
Но это - синодальный перевод, что же касаетеся Славянской Библии, она вслед за Септуагинтой переводит по-другому:
Трié ми сýть невозмóжная уразумѣ́ти, и четвéртаго не вѣ́мъ: слѣдá орлá паря́ща [по воздýху] и пути́ змíа [ползýща] по кáмени, и стези́ корабля́ пловýща по мóрю и путíй мýжа въ ю́ности [егó].
То есть Септуагинта переводит алма (עלמה) не юница, а юность, которая в ТаНаХе не עלמה, а עלומים.
Более того, Вульгата в данном случае переводит так же: viam viri in adulescentula.
Лишний довод в пользу того, что Пушкин читал Библию по-французски. Причем в протестантском издании 1707 или 1744 г. Bible de Genève:
Il y a trois choses qui sont trop merveilleuses pour moi, même quatre, lesquelles je ne connais point; Savoir, la trace de l’aigle dans l’air, la trace du serpent sur un rocher, le chemin d’un navire au milieu de la mer, et la trace de l’homme vers la vierge.
А не в католическом издании abbé de Genoude 1820–1824: