Я предпочитаю использовать выражение "массовое убийство", а не "геноцид", по ряду причин. Термин "геноцид" былл введен в употребление в 1943 г. польско-еврейским специалистом по международному праву Рафалем Лемкиным. С изумительной энергией и настойчивостью он добился его введения в международное право. В терминах Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, принятой ООН в 1948 г., геноцид определяется как "действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую". Конвенция упоминает пять способов осуществления геноцида:
а) убийство членов такой группы;
b) причинение серьёзных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;
с) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение её;
d) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы;
e) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую.
В качестве юридического инструмента, конвенция позволяет преследовать за геноцид, по крайней мере в последнее время. Но в качестве руководства для исторических и моральных оценок, термин "геноцид" имеет свои ограничения.
Термин "геноцид" дает почву для неизбежных и неразрешимых споров. В двух местах он упоминает намерения преступной стороны: "намерение уничтожить" и "как таковую". Можно заявить, что политика массовых убийств не была геноцидом, потому что правители имели другие "намерения", или потому, что они намеревались уничтожить кого-то, но не группу "как таковую".
Хотя термин "геноцид" может быть широко применен, часто думают, что он имеет отношение только к Холокосту. Те, кто относят себя к жертвам, склонны называть прошедшие преступления геноцидом, считая, что это повлечет за собой такое же всеобщее признание, как Холокост. С другой стороны, те, кто связан со странами, совершившими геноцид, со всей энергией возражают против применения термина, опасаясь, что признание будет равносильно признанию в участии в Холокосте. Поэтому, например, правительства Турции отказываются признать геноцидом массовые убийства более миллиона армян в течение Первой Мировой войны.
Еще одна проблема связана с известной политической модификацией термина. СССР позаботоился о том, чтобы термин "геноцид", вопреки намерениям Лемкина, не включал в себя политические или экономические группы. Тогда голод в Советской Украине может быть представлен как "не совсем геноцид", потому что он был направлен на класс кулаков, а не на украинский народ. Сам Лемкин считал голод на Украине геноцидом. Но, поскольку виновники голода участвовали в редактировании, окончательная версия оказалась противоречивой. Замечательно, что у нас есть юридический инструмент для борьбы с геноцидом, но надо не забывать, что в формулировке закона о специфическом типе убийства принимали участие некоторые из убийц. Или, если формулировать это не так моралистически, любой закон принимается в определенной политической обстановке и отражает ее. Не всегда правильно экспортиривать политическую обстановку одного момента в историю другого.
В итоге получается, что историки, занимающиеся геноцидами, должны ответить на вопрос, подпадает ли данный эпизод под определение, и, таким образом, классифицируют, вместо того, чтобы изучать. Дискуссии, таким образом, касаются семантики, юриспруденции или политики. Про каждое из исторических событий, описанных в этой книге, на вопрос, был ли это геноцид, можно ответить утвердительно. Но это никуда нас не ведет.