Чтобы в мире стало просторней,
Ради сложности мировой,
Не втирайте в клавиши корень
Сладковатой груши земной.
Сладковатая земная груша - стало быть, антагонист мировой сложности, символ мировой простоты, то есть пошлости.
Земляная груша - это топинамбур, он же "иерусалимский артишок", бесформенный корнеплод, хорошо нам знакомый на прилавках супермаркетов. Как пишет Википедия:
В 30-х годах XX века овощевод А. А. Валягин пропагандировал земляную грушу как весьма урожайную, морозостойкую и неприхотливую культуру. Известно о принятии в те годы в СССР при участии Н. И. Вавилова решения о более широком культивировании топинамбура в колхозах, где подтвердилась его высокая урожайность.
То есть в 1931 г. этот овощ хорошо знаком Мандельштаму.
Но вернемся к стихотворению. Оно датировано - 16 апреля 1931, то есть через два дня после годовщины смерти Маяковского; связано с конкретным героем - Генрихом Нейгаузом и с определенным исторически фиксированным событием.
Нейгауз оказался стороной в пошлейшем треугольнике вместе со своей женой и Пастернаком. Как пишет нелюбимый мной биограф Пастернака:
Первый концерт в Киеве — при полном сборе — Нейгауз отыграл вяло, в конце программы (а вовсе не посреди нее) ударил кулаком по клавишам и разрыдался за сценой, на глазах у администрации.
Параллельно с этой историей тот же автор приводит и романтическую легенду:
Он прочел письмо перед очередным концертом, вышел на сцену, начал играть, посреди исполнения закрыл рояль, уронил голову на руки и разрыдался.
Треугольник, как положено, широчайшим образом обсуждался. Если Марина Цветаева обсуждает дела Пастернака в феврале 1931 г., можно представить, насколько детально обсуждались они в Москве.
Таким образом, Мандельштам в стихотворении "ради сложности мировой" борется с втиранием в клавиши корнеплода. Стихотворение привязано и к годовщине самоубийства Маяковского, чьи любовные перипетии в связи с самоубийством столь же широко обжевывались общественностью.
Вот я думаю - земляная груша не скрывает ли за собой другой не менее популярный корнеплод с похожим вкусом - пастернак? Мандельштам-то и вовсе мог считать, что это одно и то же.
Ср. с шуточным стишком, о котором рассказывает Н.Я. Мандельштам:
Стишок кончался многозначительным: «И пахнет Валерьяном» — намек на роман Радловой с Валерьяном Чудовским.