А сам подумал, что не все так просто. Ведь московские напирали на то, что если они подпишут, они этим остановят кровопролитие и спасут много чешских жизней. Так что уступчивость Дубчека можно объяснить, как уступчивость хорошей матери из Соломонова суда, а жестоковыйность чужака Кригеля - как жестоковыйность плохой матери.
С другой стороны, московские наверняка врали, и масштабы сопротивления никак не зависели от подписи Дубчека. Соломон, полагаю, тоже не намеревался рубить ребенка.