В разговорах Каркова-Кольцова с героем романа упоминаются много разных реальных личностей. В частности, Джордан рассказывает Каркову об "английском экономисте" по фамилии Митчелл. Он встретил его во время тяжелого боя на окраине Мадрида.

И тут вдруг из-за угла вышел человек. Он был в длинном пальто, без шляпы, волосы у пего были седые, скулы выдавались, а глаза сидели глубоко и близко друг к другу. В руке он держал пачку сигарет "Честерфилд" и, вынув одну сигарету, протянул ее Роберту Джордану, который в это время с помощью револьвера подсаживал водителя в броневик.

— Одну минутку, товарищ, — сказал он Роберту Джордану по-испански. — Не можете ли вы дать мне кое-какие разъяснения по поводу этого боя?
Роберт Джордан взял сигарету и спрятал ее в нагрудный карман своей синей рабочей блузы. Он узнал этого товарища по фотографиям. Это был английский экономист.

— Иди ты знаешь куда, — сказал он ему по-английски и потом по-испански водителю броневика: — Вперед. К цирку. Попятно? — И с силой захлопнул тяжелую боковую дверь и запер ее, и машина понеслась по длинному отлогому спуску, и пули застучали по обшивке, точно камешки по железному котлу.

Целомудренные русские переводчики не перевели, как именно Джордан послал экономиста. Он сказал ему: "Go muck yourself", тем самым предварив солженицынское "фуяслице".

— Так вот вы его где встретили, — сказал тогда Карков. — Я сам в этот день не был дальше Пуэнте-де-Толедо. Он, значит, пробрался очень близко к фронту. Но это, кажется, был последний день его подвигов. На следующий день он уехал из Мадрида. Лучше всего он себя показал в Толедо. В Толедо он совершил прямо чудеса храбрости. Он был одним из авторов проекта взятия Алькасара. Посмотрели бы вы на него в Толедо. Мне кажется, успехом этой осады мы во многом обязаны его помощи и его советам. Это был, между прочим, самый нелепый этап войны. Это была просто вершина нелепости. Но скажите мне, что говорят об этом человеке в Америке?

Если не знать историю, можно подумать, что Карков говорит всерьез. Но он ерничает - мы знаем, что он это част делает. Толедский замок - Алькасар - никогда не был взят, несмотря на трехмесячную осаду, многочисленные обстрелы, бомбежки и безуспешную попытку поджога каменного здания. С точки зрения франкистов это - героическая оборона, с точки зрения республиканцев и коммунистов - досадное поражение. Трехмесячная осада завершилась тем, что Франко повернул армию, наступавшую с юго-запада на Мадрид, чтобы освободить "героев Алькасара". Желающие могут сравнить описания осады Алькасара в русской и английской википедиях, они разительно отличаются.


Вот так выглядел толедский Алькасар во время осады.

— В Америке, — сказал Роберт Джордан, — считают, что он очень близок к Москве.

— Это неверно, — сказал Карков. — Но у него великолепное лицо, с таким лицом и манерами можно добиться чего угодно. Вот с моим лицом ничего не добьешься. То немногое, чего мне удалось достичь в жизни, было достигнуто несмотря на мое лицо, которое не способно ни вдохновлять людей, ни внушать им любовь и доверие. А у этого Митчелла не лицо, а клад. Настоящее лицо заговорщика. Всякий, кто знает заговорщиков по литературе, немедленно проникается к нему доверием. И манеры у него тоже чисто заговорщицкие. Стоит вам увидеть, как он входит в комнату, и вы сейчас же чувствуете, что перед вами заговорщик самой высокой марки. Любой из ваших богатых соотечественников, движимый, как ему кажется, великодушным желанием помочь Советскому Союзу или жаждущий застраховать себя хоть чем-нибудь на случай возможного успеха партии, сразу поймет по виду этого человека, что он не может быть никем иным, как доверенным агентом Коминтерна.

— Значит, с Москвой у него нет связей?

— Никаких. Слушайте, товарищ Джордан. Вы знаете, что дураки бывают двух типов?

— Вредные и безвредные?

— Нет. Я говорю о тех двух типах дураков, которые встречаются в России. — Карков усмехнулся и начал: — Первый — это зимний дурак. Зимний дурак подходит к дверям вашего дома и громко стучится. Вы выходите на стук и видите его впервые в жизни. Зрелище он собой являет внушительное. Это огромный детина в высоких сапогах, меховой шубе и меховой шапке, и весь он засыпан снегом. Он сначала топает ногами, и снег валится с его сапог. Потом он снимает шубу и встряхивает ее, и с шубы тоже валится снег. Потом он снимает шапку и хлопает ею о косяк двери. И с шапки тоже валится снег. Потом он еще топает ногами и входит в комнату. Тут только вам удается как следует разглядеть его, и вы видите, что он дурак. Это зимний дурак. А летний дурак ходит по улице, размахивает руками, вертит головой, и всякий за двести шагов сразу видит, что он дурак. Это летний дурак. Митчелл — дурак зимний.

В данном случае сохранилась переписка с издателем, который беспокоится, что экономист слишком узнаваем. Хемингуэй соглашается и заменяет "американского экономиста" на "британского".

Автор статьи доказывает, что речь идет о Льюисе Фишере, -  американском просоветском журналисте, в те времена проживавшем в Москве. Позже он благополучно вернулся в Америку и отошел от коммунизма, даже в 1949 г. участвовал в сборнике "The God that Failed", объединявшем статьи разных бывших коммунистов, под редакцией Артура Кестлера.


Вот так выглядит настоящее лицо заговорщика.

Стоит отметить, что в романе  Хемингуэй затушевывает еврейское происхождение разных героев, как Кольцова, так и Фишера. Это и не удивительно - на дворе 1940 г.