Внешность второго была интереснее. Он выглядел, как карикатурный нигилист из романов Достоевского: маленького роста, с большой немытой шевелюрой, и одновременно тупым и высокомерным выражением лица. Он носил псевдоним Океанский.
В МГУ была известная литературная студия "Луч" под руководством Игоря Волгина. В какой-то момент весь МГУ оказался увешан афишами, приглашающими на совместное выступление Дерзецкого и Океанского в студии. Я, уж не помню почему, не был на концерте, но некоторые мои друзья пошли поддержать однокашника. О происшедшем там я знаю из их пересказа.
Стихи были очень плохими. Один из них выглядел так:
Поэт, порви стихи
Не писанные зло!
Они совсем плохи -
В них не бушует злость.
За дословную передачу не ручаюсь, но рифма зло-злость точно присутствовала. Выступавший с разбором, по-моему, Евгений Бунимович сказал про это: "Это - классическая рифма типа ботинок-полуботинок".
В другом стихотворении были строки:
Как будто ты за лиф
Той музе заглянул
"Не надо думать, что автор - залив," - сказал про это Бунимович. Это все были стихи Дерзецкого. Стихов Океанского я не запомнил, хотя они нередко появлялись в биофаковских стенгазетах.
В общем, это был страшный и болезненный провал. Дерзецкий хорохорился и говорил, что зелен виноград Бунимовича. О дальнейшем я узнал много лет спустя, прочитав в мемуарах Волгина:
Конфликты с обычно дремлющим начальством возникали тогда, когда появлялась бумага. Некие Дерзецкий и Океанский (чьи громокипящие псевдонимы вполне соответствовали духу их художественных творений), оскорбившись тем, что они не были допущены блистать на каком-то литературном концерте, накатали в партком МГУ обстоятельную записку. В этом вполне академическом документе, снабженном исчерпывающими ссылками на классиков марксизма-ленинизма, доверительно сообщалось, что студия «Луч» есть организация одновременно антисоветская и сионистская, а ее руководитель – всячески споспешествует идейному растлению молодежи. После чего руководителя и «студийный актив» стали вызывать на десятый этаж главного здания МГУ, где располагались инстанции. Для защиты своей невинности (и дабы сохранить коллектив) приходилось изощряться в бессмертном жанре объяснительных записок. Бумагу можно было побить только бумагой.
И еще прочитал об этом в поэме Вениамина Голубицкого (тоже, прямо скажем...):
Литература тогда еще не умерла.
Как же любили ее горячо, по-советски,
В сколько листов сочиняли и не для стола
Про коммунизм Океанский, а также Дерзецкий.
Было смешно. Но не всем. А потом кэгэбист
Ласково спрашивал: «Как там отец на Урале?»
И все цитировал глупо-рифмованный лист
Страшной поэмы, который они то ль украли,
То ли изъяли. И стало совсем не смешно.
Океанский не доучился: его отчислили за то, что он, как это там формулировалось, побил тросточкой соседа по общежитию за недостаточно восторженные отзывы о своих стихах. В пародиях его называли Метагалактический. Впрочем, в собственной биографии он пишет, что его выгнали "за антисоветские и религиозные стихи, написанием которых он в то время увлекался".
Как бы то ни было, в новой реинкарнации Океанский уже носил фамилию Никологорский и назывался "православный поэт". В этом качестве он открыл пансион для девочек, и в 2015 г. его посадили за педофилию. Он, правда, вины не признал, и говорит, что это "клеветнический заказ и удар по русскому православию и русской поэзии". По ссылке есть его фотографии - это он, хотя и постаревший на 45 лет, но узнаваемый, с тем же выражением лица карикатурного нигилиста. Впрочем, российскому правосудию доверять нельзя.