Когда Ибн Эзра в своих скитаниях по христианскому миру добрался в 1152 г. до северной Франции, он познакомился там с мудрецами-тосафистами, Рабейну Тамом и Рашбамом. Рабейну Там упражнялся в стихах в новомодном изысканном стиле, пришедшем из мусульманской Испании, со строгим размером и рифмами. Ибн Эзра, познакомившись с образцами его поэзии (увы, не знаю, какими), счел их варварскими и выразил свое недовольство в, можно сказать, эпиграмме.

וּמִי הֵבִיא לְצָרְפָתִי בְּבֵית שִׁיר
וְעָבָר זָר מָקוֹם קֹדֶּשׁ רָמָס
וְלוּ שִׁיר יַעֲקֹב יִמְתַק כְּמוֹ מָן
אֲנִי שֶׁמֶשׁ וְחַם שִׁמְּשִׁי וְנָמָס .


Кто привел француза в дом стиха?
Чужой прошел по святому месту и истоптал его
Если бы песнь Яакова была сладкой, как ман,
Я - солнце, и жар моего солнца его растопил

Мол, не лезь в калашный ряд.

Рабейну Там ответил ему кротким четверостишием: мол, не беспокойся, я не посягаю на твое неоспоримое первенство в стихосложении. Что Вам, молодой Державин, Мой невоспитанный стих! В цитате из Бемидбар 32:31 Рабейну Там, стало быть, сравнивает себя с Бил'амом, у которого открылись глаза, а своего собеседника - с ангелом.

אָבִי עֶזְרִי יְשִׁיבוּהוּ סְעִפָיו,
אֲשֶׁר נָתַן יְדִידוֹ בֵּין אֲגַפָיו;
אֲנִי עָבַד לְאַבְרָהָם לַמִּקְנָה,
וְאֶקּוֹדָה וְאֶשְׁתַּחֲוֶה לְאַפַּיו.

Отец мой, моя Помощь да успокоят его тревоги,
От того, что его друг прикоснулся между его крыльев
Я - раб Авраама и его владение
И поклонюсь и паду перед ним на лицо.

На комплимент Ибн Эзра отвечает своим комплиментом, мол, сравни, кто ты - пастырь народа, и кто я - нищий бродяга. Это ты ангел, а я - Бил'ам, и не пристало ангелу кланяться перед Бил'амом.

הַנָכוֹן עַל אֲבִּיר עַם אֵל וְרוֹעָם
לְהַשְׁפִּיל רֹאשׁ בְּמִכְתָּב אֵל בָּזוּי עָם
וְחָלִילָה לַמַּלְאַךְ הָאֱלֹהִים
אֲשֶׁר יִקּוֹד וְיִשְׁתַּחֲוֶה לְבִלְעָם.

Пристало ли богатырю Божьего народа и его пастырю
Склонять голову в письме перед низким в народе?
Нехорошо, чтобы ангел Божий
Склонялся и падал ниц перед Бил'амом!