Раз не хватало оливкового масла жителям Лудакии. Назначили они одного полмостоса <видимо, פולמוסטוס = ἐπιμελητής= комиссионер>, сказали ему - привези нам масло на миллион.
Пошел он в Иерусалим. Сказали ему - иди в Цур. Пошел в Цур - сказали: иди в Гуш Халав.
Пришел в Гуш Халав - сказали ему: иди к такому-то на такое-то поле. Пошел он, и нашел того окапывающим оливу. Спросил его: "Есть у тебя масло на миллион?"
Ответил тот: "Подожди, пока я закончу работу". Подождал, пока тот закончил работу, связал рабочую одежду в узел за спиной и раскидал камни с поля. Сказал <комиссионер>: "Может ли быть, что у этого хранится масло на миллион <зуз>? Похоже, что евреи надо мной смеются".
Когда они пришли в город, вынесла ему рабыня кумкум с горячей водой, и он омыл руки и ноги.
<кумкум - на современном иврите "чайник", а в те времена - небольшой сосуд для разогрева воды>
Вынесла рабыня золотой сосуд, полный масла, и он окунул в него руки и ноги, как сказано (Дварим 33:24): "...и окунать будет в елей ногу свою." После того, как наелись и напились, отмерил он ему масла на миллион.
Спросил он его: "Может, тебе нужно еще масла?" Ответил <комиссионер>: "Нужно, но денег больше нет". Сказал тот: "Если хочешь, возьми, и я пойду с тобой и на месте получу деньги". И отмерил ему еще на 180,000.
И не было по дороге лошади, осла, мула или верблюда, которого не нанял бы <комиссионер>, чтобы перевезти масло. Когда прибыл он в свой город, вышли жители города, чтобы прославить его. Сказал он им: "Не меня славьте, а вот этого человека, который продал мне масла на миллион, и еще я ему должен 180,000 <, а выглядит, как наемный рабочий>" Как сказано (Мишлей 13:7): "Иной выдает себя богатым, ничего не имея, другой – неимущим при большом богатстве."
В Гемаре и мидрашах этот рассказ полностью вырван из какого бы то ни было исторического контекста. В Селевкидском государстве женское имя Лаодике столь же часто встречалось у принцесс и цариц, как имена Селевк и Антиох - у царей. Поэтому по всему Ближнему Востоку и Малой Азии можно насчитать не меньше семи Лаодикей. Одна из них - Латакия в Сирии - сохранила свое название по сей день. Вот на этой карте обозначены красным разные Лаодикеи. Зеленым на этой же карте обозначен Гуш-Халав - нынешняя деревня Джиш в Верхней Галилее. Ближайшая к Гуш-Халаву Лаодикея - это нынешний Бейрут, он находится от Гуш-Халава примерно в 100 км по прямой.
В Вавилонском Талмуде немного странный маршрут комиссионера Иерусалим - Цор - Гуш-Халав, но в палестинском источнике (Сифре Везот хаБраха 355:24) маршрут более естественный: Цор-Гуш-Халав, без захода в Иерусалим.
Главная идея рассказа Гемары - прославление чудесного богатства колена Ашера (к которому относится и Гуш-Халав), где земля сочится маслом, как источник - водой. в то же время прославление удивительной скромности гушхалавских богачей.
Исторический контекст непонятен (и непонятно, почему вдруг образовался такой острый дефицит масла). Сам рассказ - на иврите, значит, времен танаев. А события, видимо, происходят еще до войны и разрушения Храма.
Есть много примеров, что, когда Талмуд рассказывает о жизни перед разрушением, - он на практике рассказывает о том, что происходило непосредственно перед разрушением, возможно даже, уже в начале войны, при этом не упоминая обстоятельства, связанные с войной.
Так, например, Тосефта Йома 1:6 рассказывает, как однажды жребий первосвященника выпал на бедняка - Пинхаса-каменотеса из Афты. Если смотреть на Тосефту (или на параллельный рассказ в Сифра) - можно понять, что такая жеребьевка - это обычное дело. Но Иосиф Флавий с ужасом описывает эту самую жеребьевку, как элемент зелотской революции.
К своим злодействам они присовокупили еще издевательство, действовавшее еще чувствительнее, чем первые. Они хотели именно испытать, как далеко простирается страх народа перед ними, и испробовать вместе с тем свои собственные силы - и вот они осмелились избрать первосвященников по жребию в то время, как сан этот, как мы уже заметили, переходит по наследству. Для оправдания своего дерзкого нововведения они ссылались на какой-то древний обычай и уверяли, что и в былые дни первосвященническое достоинство давалось по жребию.
<..>
Случайно жребий выпал на человека, личность которого ярко осветила все безумие их затеи, на некоего Фаннию, сына Самуила из деревни Афта. Он не только не был достоин носить звание первосвященника, но был настолько неразвит, что не имел даже представления о значении первосвященства. Против его воли они вытащили его из деревни, нарядили, точно на сцене, в чужую маску, одели его в священное облачение и наскоро посвятили в то, что ему надлежит делать. Для них это гнусное дело было только шуткой и насмешкой, другие же священники обливались слезами при виде того, как осмеивается закон, и стонали над профанацией священных должностей.
Попробуем предположить, что и здесь речь идет о периоде непосредственно перед разрушением Храма. Про этот период у нас есть один источник: Иосиф Флавий. Вот и посмотрим, нет ли у Иосифа Флавия истории про какую-то необычную продажу масла, происшедшую в Гуш-Халаве.
Оказывается, есть. В самом начале восстания руководство восставших в Иерусалиме послало своих наместников в разные районы страны.
Наместником всей Галилее назначен был молодой аристократ Йосеф бен Мататияhу - т.е. сам Иосиф Флавий. Вскоре после вступления в должность он столкнулся с неожиданным явлением: оказывается, там, на севере, есть местные народные вожди, и они вовсе не готовы уступать всю власть назначенцу из Иерусалима. Самый яркий народный вождь - это Иоанн из Гисхалы, т.е. из Гуш-Халава.
Иосиф не жалеет черных красок при описании Иоанна.
В то время, когда Иосиф вышеописанным образом правил Галилеей, против него объявился противник в лице сына Леви, Иоанна из Гисхалы — пронырливейшего и коварнейшего из влиятельных людей, который в гнусности не имел себе подобного. Вначале он был беден и это отсутствие средств еще долгое время лежало камнем преткновения на пути его злодейства; но зато он всегда был готов солгать и в совершенстве владел искусством делать свою ложь правдоподобной; обман он считал добродетелью и пользовался им против лучших своих друзей.
Далее Иосиф описывает, каким образом Иоанн разбогател.
Видя, что Иосифу сильно нравится его деловитость, он сумел прежде всего склонить его на то, чтоб он ему доверил возобновление стен его родного города. Благодаря этому, ему удалось наживаться на счет богачей. Затем он под ловко придуманным предлогом ограждения сирийских иудеев от употребления масла неприготовленного иудеями, испросил у Иосифа право доставлять им этот продукт к границе. За тирийские монеты, равняющиеся четырем аттическим драхмам, он покупал четыре амфоры, а продавал по той же цене пол-амфоры. Галилея вообще производила много масла, а тогда как раз имела хороший урожай, в то время, когда сирийцы терпели недостаток в масле. Поставляя им сам один огромные партии, он нажил себе известную сумму денег, употребленную им вскоре против того, который доставил ему эту прибыль.
Эта продажа масла настолько занимает Иосифа, что он возвращается к ней через 30 лет в "Жизнеописании":
И еще одно коварство предпринял Иоанн. Он заявил, что иудеи — жители Кесарии Филипповой, — запертые по приказу царя Модием, который управлял <царскими> владениями, послали к нему, прося позаботиться и снабдить их чистым оливковом маслом, так как у них его нет, чтобы по необходимости им не пришлось пользоваться эллинским в нарушение закона. Но Иоанн говорил это не по благочестию, но из очевидного стяжательства. Ибо зная, что у них в Кесарии два ксеста масла продаются за драхму, а в Гисхале — восемьдесят ксестов за четыре драхмы, он послал туда все масло, которое было, получив, по видимости, и мое дозволение, ибо я разрешил не по доброй воле, но боясь толпы, как бы они не побили меня камнями, если я буду препятствовать. Итак, когда я это позволил, Иоанн нажил на этом злодействе много денег.
Два описания Иосифа несколько отличаются между собой. В "Иудейской войне" Иоанн покупает масло в Гуш-Халаве по 1 драхме за амфору, а продает сирийским евреям по пол-амфоры за 4 драхмы, т.е. в 8 раз дороже. В "Жизнеописании" Иоанн продает в определенный город - Кесарию Филиппову, т. е. Баниас, и продает в 10 раз дороже.
В обоих случаях причина, вызвавшая столь выгодную спекупяцию - закон, запрещающий евреям пользоваться нееврейским маслом. Этот закон - одно из 18 постановлений, принятых, когда последователи Шамая оказались в большинстве против последователей Гиллеля. Я уже писал когда-то, что есть основания считать, что 18 постановлений были приняты непосредственно перед началом восстания, и одно из постановлений - отказ принимать жертвоприношения от неевреев - был, собственно, casus belli, потому что это означало отказ от жертвоприношения за императора.
Запрет на употребление нееврейского масла приводится в Талмуде как пример постановления, отмененного, поскольку народ не смог его соблюсти. Описанная здесь спекуляция очень хорошо объясняет, что означает "постановление, которое народ не смог соблюсти".
Как бы то ни было, неожиданный дефицит масла, приведший к запомнившейся уникальной спекуляции - небеспричинный, а вызван новым постановлением.
Сделка, описанная в Талмуде, тоже уникальная и запомнившаяся. Но при этом дефицит, вызвавший эту сделку - беспричинный. И покупатели масла - неевреи. И, конечно, масштабы сделки совершенно фантастические. Как мы видели, амфора масло в Гуш-Халаве стоит 1 драхму. По месту назначения - в 8-10 раз больше, пусть будет 10 драхм. Стало быть, за 1.18 млн драхм можно купить (по ценам по месту назначения) 118,000 амфор, т.е. 3 млн л масла, т.е. 3000 м3, т.е. 2800 т.
Общее в обеих историях - место - Гуш-Халав; уникальная продажа масла человеком, который выглядит бедным. Если принять нашу гипотезу, что история, описанная в Талмуде, как происходящая до разрушения Храма - неявно происходит непосредственно перед разрушением Храма, то эти истории более или менее одновременны. Полагаю, что речь идет об одном и том же историческом событии, все исторические подробности которого ушли из талмудического рассказа.